Серая двоечница…
Весь класс умолк. Каждый ученик опустил глаза, пригнул голову и старался
сделать вид, что-то увлеченно вычитывает. Эта фраза пугала всех, даже те,
кто накануне зубрил, потому что историчка Анна Ивановна строгая и
придирчивая учительница, ошибок не прощает даже в датах.
сделать вид, что-то увлеченно вычитывает. Эта фраза пугала всех, даже те,
кто накануне зубрил, потому что историчка Анна Ивановна строгая и
придирчивая учительница, ошибок не прощает даже в датах.
– К доске пойдет Таня Смирнова.
Класс с облегчением выдохнул. Сейчас Смирнова выйдет к доске и начнет
мычать, минут 10 в запасе есть, чтобы еще раз перечитать заданную тему. Так
оно и получилось – Таня сопела, что-то там мямлила, делала вид, что что-то
силится вспомнить, но все без толку, ничего внятного она не
произнесла.
мычать, минут 10 в запасе есть, чтобы еще раз перечитать заданную тему. Так
оно и получилось – Таня сопела, что-то там мямлила, делала вид, что что-то
силится вспомнить, но все без толку, ничего внятного она не
произнесла.
– Когда же ты, Смирнова, учиться начнешь? – вздохнула Анна Ивановна, глядя
в окно. – С двойки на двойку скачешь. Тебе не стыдно – ты же девочка, а в
двоечницах ходишь. Сама какая-то неопрятная, руки чумазые в чернилах,
красках и непонятно в чем. Ну что ж, садись, два, я бы тебе единицу
поставила, да жаль тебя, дурочку. К доске пойдет Ковалев.
в окно. – С двойки на двойку скачешь. Тебе не стыдно – ты же девочка, а в
двоечницах ходишь. Сама какая-то неопрятная, руки чумазые в чернилах,
красках и непонятно в чем. Ну что ж, садись, два, я бы тебе единицу
поставила, да жаль тебя, дурочку. К доске пойдет Ковалев.
В классе Таню действительно все принимали за какую-то блаженную дурочку и
не очень-то принимали всерьез. Сидела она «на Камчатке», на задней парте, со
всеми хулиганами класса, и ей было комфортно, хоть она ни с кем и не
общалась. Ей часто влетало от учителей за ее художества на партах – она
постоянно их разрисовывала, а потом оставалась после уроков, чтобы затереть
все свои шедевры.
не очень-то принимали всерьез. Сидела она «на Камчатке», на задней парте, со
всеми хулиганами класса, и ей было комфортно, хоть она ни с кем и не
общалась. Ей часто влетало от учителей за ее художества на партах – она
постоянно их разрисовывала, а потом оставалась после уроков, чтобы затереть
все свои шедевры.
Жалела Таню только молодая и добрая классная руководительница – учительница
ИЗО Ирина Юрьевна. Она замечала в девочке талант, Таня хорошо рисовала, но
старалась объяснить ей необходимость успешности по другим предметам:
ИЗО Ирина Юрьевна. Она замечала в девочке талант, Таня хорошо рисовала, но
старалась объяснить ей необходимость успешности по другим предметам:
– Танечка, я вижу, что ты очень способная, ты умничка, но ты ленишься или в
облаках витаешь. Ну что тебе стоит взять учебники и выучить уроки на
завтра?
облаках витаешь. Ну что тебе стоит взять учебники и выучить уроки на
завтра?
– Я учу, – оправдывалась Таня, опустив голову. – Но я не могу у доски
отвечать.
отвечать.
– Это только оправдание, – вздохнула Ирина Юрьевна. – Вот если даже по
тетрадкам посмотреть, у тебя сплошные двойки и тройки, причем, почти по всем
предметам. Да, по ИЗО у тебя пятерки и четверки, но ведь мой предмет не
самый главный.
тетрадкам посмотреть, у тебя сплошные двойки и тройки, причем, почти по всем
предметам. Да, по ИЗО у тебя пятерки и четверки, но ведь мой предмет не
самый главный.
– Я учу, – всхлипнула Таня.
Ирина Юрьевна не стала вызывать мать в школу, сходила сама, чтобы проверить
семью – может там все неблагополучно. Мать одна, отца нет, на горшке
двухлетний братик, в квартире скромная обстановка, но зато все чистенько. На
Танином письменном столе завал – альбомы для рисования, краски, карандаши, и
стена вся рисунками обвешена. Ирина Юрьевна по достоинству оценила несколько
хороших работ, но все же сказала Таниной маме:
семью – может там все неблагополучно. Мать одна, отца нет, на горшке
двухлетний братик, в квартире скромная обстановка, но зато все чистенько. На
Танином письменном столе завал – альбомы для рисования, краски, карандаши, и
стена вся рисунками обвешена. Ирина Юрьевна по достоинству оценила несколько
хороших работ, но все же сказала Таниной маме:
– Алла Михайловна, рисунки – это конечно хорошо, но надо чтобы девочка
успевала и по другим предметам. Она совсем на двойки съехала.
успевала и по другим предметам. Она совсем на двойки съехала.
– Да я ей все время твержу и скандалю: хватит малевать, занимайся давай. И
альбомы отбирала и краски, все равно находит. Да ладно, восьмилетку дотянет,
а потом в каком-нибудь ПТУ профессию получит и черт бы с ней!
альбомы отбирала и краски, все равно находит. Да ладно, восьмилетку дотянет,
а потом в каком-нибудь ПТУ профессию получит и черт бы с ней!
В общем-то так и получилось: дотянула Таня восьмилетку с натяжкой, ее
пожалели – вместо двоек тройки в аттестате поставили, и даже кое-где
четверки. Как-то и пропала Таня для класса незаметно – была какая-то серая
двоечница, да кто же ее замечал?
пожалели – вместо двоек тройки в аттестате поставили, и даже кое-где
четверки. Как-то и пропала Таня для класса незаметно – была какая-то серая
двоечница, да кто же ее замечал?
С тех пор прошло 30 лет. С появлением интернета одноклассники начали
активно общаться и хвастались своими скромными достижениями. Раз в
десятилетие они устраивали встречи в ресторане, приглашали и Ирину Юрьевну.
Страничка Тани не пестрила фотографиями, был всего один снимок на природе,
да и общалась она со всеми неохотно, поэтому на встречи ее не приглашали,
даже город был неизвестен, где она живет. Но когда активистка класса позвала
ее на 30-тилетие, она почему-то охотно согласилась.
активно общаться и хвастались своими скромными достижениями. Раз в
десятилетие они устраивали встречи в ресторане, приглашали и Ирину Юрьевну.
Страничка Тани не пестрила фотографиями, был всего один снимок на природе,
да и общалась она со всеми неохотно, поэтому на встречи ее не приглашали,
даже город был неизвестен, где она живет. Но когда активистка класса позвала
ее на 30-тилетие, она почему-то охотно согласилась.
Когда праздник в ресторане уже почти был в разгаре, у большого банкетного
стола вдруг появилась изящная женщина в длинном вечернем платье и с высокой
прической. Почти никто не узнал в ней ту самую серую двоечницу Таню
Смирнову, пока она не представилась.
стола вдруг появилась изящная женщина в длинном вечернем платье и с высокой
прической. Почти никто не узнал в ней ту самую серую двоечницу Таню
Смирнову, пока она не представилась.
– Простите, я только с самолета, немного опоздала. – Всем здравствуйте,
очень приятно вас видеть.
очень приятно вас видеть.
– Таня, это ты? Не может быть! Как ты изменилась!
Все опешили. Таня своим появлением вызвала эффект разорвавшейся бомбы –
никто не верил своим глазам: стройная красавица в дорогом наряде прилетела
на самолете ради одного вечернего гуляния. Полысевшие и пополневшие
одноклассники приосанились и втянули животы, одноклассницы смотрели на Таню
кто с завистью, кто с восхищением.
никто не верил своим глазам: стройная красавица в дорогом наряде прилетела
на самолете ради одного вечернего гуляния. Полысевшие и пополневшие
одноклассники приосанились и втянули животы, одноклассницы смотрели на Таню
кто с завистью, кто с восхищением.
– Танечка Смирнова, ты ли это? – постаревшая классная руководительница
смотрела на нее с удивлением. – Какая ты красавица!
смотрела на нее с удивлением. – Какая ты красавица!
– Здравствуйте, Ирина Юрьевна! – улыбнулась ей Таня. – В первую очередь,
хочу сказать вам спасибо за все.
хочу сказать вам спасибо за все.
– За что? – удивилась учительница.
– За ваше терпение, за то, что за уши меня в школе тянули, и что благодаря
вам я стала художницей.
вам я стала художницей.
– Ха, художница, – усмехнулась Надя, первая красавица класса тридцатилетней
давности. Сейчас она выглядела не лучшим образом – сильно раздобрела, да и с
зубами была серьезная проблема. – На улице портреты и шаржи рисуешь? Что-то
я не слышала такую великую художницу – Татьяну Смирнову.
давности. Сейчас она выглядела не лучшим образом – сильно раздобрела, да и с
зубами была серьезная проблема. – На улице портреты и шаржи рисуешь? Что-то
я не слышала такую великую художницу – Татьяну Смирнову.
– Я пишу под псевдонимом, – ответила Таня и назвала свой псевдоним.
– Не может быть! – воскликнула Ирина Юрьевна. – Ребята, за нашим столом
сидит известная художница! Это потрясающе! Твои работы очень дорогие, это я
знаю, но как это я не ознакомилась с твоей биографией?! Я бы сразу поняла,
что это ты.
сидит известная художница! Это потрясающе! Твои работы очень дорогие, это я
знаю, но как это я не ознакомилась с твоей биографией?! Я бы сразу поняла,
что это ты.
– Спасибо вам, мне приятно, – Таня даже покраснела. – Но не во всем я
потрясающая, кстати, к своему стыду, я иногда пишу с ошибками, ну что
поделать? И с умножениями-делениями у меня до сих пор проблема. А шаржи
рисовать я тоже умею. Хотите, кого-нибудь изображу.
потрясающая, кстати, к своему стыду, я иногда пишу с ошибками, ну что
поделать? И с умножениями-делениями у меня до сих пор проблема. А шаржи
рисовать я тоже умею. Хотите, кого-нибудь изображу.
Хотели все, кроме Нади, она была обижена, что к ней так мало внимания.
Шаржи были нарисованы шариковой ручкой на салфетках, но все равно всем
понравилось. Исчезла Таня так же, как и прибыла – незаметно, на самолет
спешила. Да и вообще, скромность – это ее черта характера еще с детства.
После этого вечера в соцсетях с ней пытались общаться многие одноклассники,
но она отвечала коротко, извинялась и говорила, что очень занята. Вот так
серая двоечница!
Шаржи были нарисованы шариковой ручкой на салфетках, но все равно всем
понравилось. Исчезла Таня так же, как и прибыла – незаметно, на самолет
спешила. Да и вообще, скромность – это ее черта характера еще с детства.
После этого вечера в соцсетях с ней пытались общаться многие одноклассники,
но она отвечала коротко, извинялась и говорила, что очень занята. Вот так
серая двоечница!