Лена в бешенстве собирала сумку в дорогу – она спешила на ночной поезд.
Максим стоял рядом и искренне не понимал, что происходит.
Максим стоял рядом и искренне не понимал, что происходит.
– Не понимаешь или не хочешь понимать? – с издевкой спросила у него Лена. –
Дочка же сказала по телефону, что твои родители их там бьют, истязают!
Дочка же сказала по телефону, что твои родители их там бьют, истязают!
– Что ты выдумываешь? – спросил Максим. – Она сказала, что их наказывают и
все. Я же сам все слышал: «Забери нас от бабы с дедом, они нас
наказывают».
все. Я же сам все слышал: «Забери нас от бабы с дедом, они нас
наказывают».
– Наказывают? – возмутилась Лена. – То хворостиной, то тряпкой, а то вообще
– крапивой. А знаешь от крапивы какие последствия? Вот такие волдыри.
– крапивой. А знаешь от крапивы какие последствия? Вот такие волдыри.
Лена образно показала на своей ноге, какие бывают волдыри от крапивы –
размером с огромную опухоль.
размером с огромную опухоль.
– Ну ты загнула! – усмехнулся Максим. – Я знаю какие от крапивы бывают
волдыри. Сам получал от своего деда крапивой по ногам. Полчаса почешется и
забудется.
волдыри. Сам получал от своего деда крапивой по ногам. Полчаса почешется и
забудется.
– Полчаса? – Лена аж задохнулась от возмущения. – Это целых полчаса
мучений? У вас что – вся семейка такая ненормальная с наклонностями садизма?
Мне уже тебя пора остерегаться. С детьми надо спокойно говорить, спокойно им
объяснять – что не так и почему этого делать нельзя.
мучений? У вас что – вся семейка такая ненормальная с наклонностями садизма?
Мне уже тебя пора остерегаться. С детьми надо спокойно говорить, спокойно им
объяснять – что не так и почему этого делать нельзя.
– Ой, а сама-то часто спокойно говоришь? И накричать на детей можешь, и по
мягкому месту с размаху хлопнуть!
мягкому месту с размаху хлопнуть!
– Мне можно, я мама, – сказала Лена. – А твои родители для детей чужие
люди. Они за 10 лет у нас всего два раза были. Один раз – 10 лет назад, как
только Маринка родилась, а второй раз – пять лет назад, когда Ване годик
был. И все, только по видеосвязи мы с ними общались! А теперь они купили дом
в деревне и «ох-ох, мы деток так редко видим, дайте нам их на
плантацию»!
люди. Они за 10 лет у нас всего два раза были. Один раз – 10 лет назад, как
только Маринка родилась, а второй раз – пять лет назад, когда Ване годик
был. И все, только по видеосвязи мы с ними общались! А теперь они купили дом
в деревне и «ох-ох, мы деток так редко видим, дайте нам их на
плантацию»!
– Они не говорили, что на плантацию, а просто на свежий воздух на все
лето!
лето!
– Ну может и не сказали, но подумали, – Лена взвалила сумку на плечо. –
Все, пока, встречай нас завтра в 10 вечера, мы дневным поездом
выезжаем.
Все, пока, встречай нас завтра в 10 вечера, мы дневным поездом
выезжаем.
На следующий день, рано утром Лена уже была в деревне. Она застала свекра,
который прутом выгонял из сарая гусей.
который прутом выгонял из сарая гусей.
– Это вот этой хворостиной вы моих детей бьете? – спросила Лена как только
вошла во двор. – И не стыдно вам? Где мои дети?
вошла во двор. – И не стыдно вам? Где мои дети?
– А тебя здороваться не учили? – спросил свекор. – Не стыдно тебе? Дети еще
спят, они до обеда как сурки. Не надо их будить.
спят, они до обеда как сурки. Не надо их будить.
На крыльцо вышла свекровь с венчиком в руках – явно делает блинчики, но и
тут Лена не сдержалась, чтобы не съязвить:
тут Лена не сдержалась, чтобы не съязвить:
– Это тоже орудие пыток? Вера Ивановна, я приехала за детьми, они жалуются,
что их здесь истязают! Как же вы, женщина, этого допустили?
что их здесь истязают! Как же вы, женщина, этого допустили?
– Кто истязает? – удивилась свекровь. – Ну наказать их действительно иногда
надо, уж очень они избалованы и изнежены. Там их не тронь, то им не скажи и
вопиющая вседозволенность. Как же ты, женщина, это допустила? Они же потом
будут мучиться, когда их капризы люди не поймут – они будут наглеть и
получать от своих же сверстников! Изгоями станут.
надо, уж очень они избалованы и изнежены. Там их не тронь, то им не скажи и
вопиющая вседозволенность. Как же ты, женщина, это допустила? Они же потом
будут мучиться, когда их капризы люди не поймут – они будут наглеть и
получать от своих же сверстников! Изгоями станут.
– Ваньке я рогатку сделал! – проворчал свекор. – Банки жестяные на пеньки
поставил, чтобы парень ловкости учился. А он камнями по гусям и курам! Вот я
его и отогнал хворостиной, потому что если бы гусь его щипнул, то мало бы не
показалось! А Вера тряпкой Маринку шлепнула: Мурка окотилась, а та давай
слепых котят к потолку подбрасывать. Раз было сказано, что так делать
нельзя, второй раз, но та будто бы специально это делала. Ну была бы
маленькой, было бы понятно, а то кобылка десятилетняя! Один котенок
издох!
поставил, чтобы парень ловкости учился. А он камнями по гусям и курам! Вот я
его и отогнал хворостиной, потому что если бы гусь его щипнул, то мало бы не
показалось! А Вера тряпкой Маринку шлепнула: Мурка окотилась, а та давай
слепых котят к потолку подбрасывать. Раз было сказано, что так делать
нельзя, второй раз, но та будто бы специально это делала. Ну была бы
маленькой, было бы понятно, а то кобылка десятилетняя! Один котенок
издох!
– Ой, а вы из-за своих животных готовы детей удавить? – возмутилась Лена. –
Подумаешь – котенок издох, кому они у вас в деревне нужны? Ну гуся бы
огрели, если бы он Ваньку ущипнул!
Подумаешь – котенок издох, кому они у вас в деревне нужны? Ну гуся бы
огрели, если бы он Ваньку ущипнул!
– То животные, они не понимают! – ответил свекор. – А человек в таком
осознанном возрасте должен понимать, что он делает и брать на себя
ответственность за свои поступки! Вера сажала морковку, мы детей просили не
лезть в огород, сами овощи к столу подадим, а они не послушали – всю морковь
повыдергивали и соседским лошадям скормили, вот и получили крапивой по
ногам, чтобы в следующий раз неповадно было, а то уже хотели до капусты
добраться, чтобы кроликов кормить. Ну в углу пару раз постояли, потому что
хамили, обзывались и плевались, что за неуважение к старшим? Бабушку бабкой
называют, меня стариком плешивым. Это разве воспитание? Зато постоят в углу
и сразу ласковые как котята. А впрочем, мы с ними очень хорошо ладим!
осознанном возрасте должен понимать, что он делает и брать на себя
ответственность за свои поступки! Вера сажала морковку, мы детей просили не
лезть в огород, сами овощи к столу подадим, а они не послушали – всю морковь
повыдергивали и соседским лошадям скормили, вот и получили крапивой по
ногам, чтобы в следующий раз неповадно было, а то уже хотели до капусты
добраться, чтобы кроликов кормить. Ну в углу пару раз постояли, потому что
хамили, обзывались и плевались, что за неуважение к старшим? Бабушку бабкой
называют, меня стариком плешивым. Это разве воспитание? Зато постоят в углу
и сразу ласковые как котята. А впрочем, мы с ними очень хорошо ладим!
– Так, все, я бужу детей, вы тут такого наговорили, что у меня волосы
дыбом, я их забираю, у нас дневной поезд, – рассержено сказала Лена и зашла
в дом. – Маринка, Ваня просыпайтесь, мама приехала, я забираю вас их этой
пыточной камеры!
дыбом, я их забираю, у нас дневной поезд, – рассержено сказала Лена и зашла
в дом. – Маринка, Ваня просыпайтесь, мама приехала, я забираю вас их этой
пыточной камеры!
Дети сонно протирали глаза, обрадовались маме, но им хотелось еще поспать.
Когда они встали, Лена заметила, как они поправились и загорели, и на них
совершенно не было ссадин и синяков, но про это Лена промолчала. Она
терпеливо подождала, когда дети насытятся блинами и попрощаются с бабушкой и
дедушкой – все нежно целовались и обнимались, а Ваня даже заплакал и хотел
еще остаться.
Когда они встали, Лена заметила, как они поправились и загорели, и на них
совершенно не было ссадин и синяков, но про это Лена промолчала. Она
терпеливо подождала, когда дети насытятся блинами и попрощаются с бабушкой и
дедушкой – все нежно целовались и обнимались, а Ваня даже заплакал и хотел
еще остаться.
Сели в поезд, на «боковушки», Ванька полез на верхнюю полку. Оба ребенка
уткнулись в планшеты. Ване это быстро надоело, и он придумал себе новое
развлечение – кто проходил по коридору, тот получал Ваниной ногой тычок в
лицо или в затылок.
уткнулись в планшеты. Ване это быстро надоело, и он придумал себе новое
развлечение – кто проходил по коридору, тот получал Ваниной ногой тычок в
лицо или в затылок.
– Угомоните своего ребенка, – просили проходящие пассажиры. – Это что за
вседозволенность?
вседозволенность?
– Ваня, не делай так больше, – спокойно просила Лена, думая о ссоре со
свекрами и вскипая еще больше. Ваня игнорировал мамины слова и тычки
продолжались с жалобами прохожих.
свекрами и вскипая еще больше. Ваня игнорировал мамины слова и тычки
продолжались с жалобами прохожих.
– Ваня! – в бешенстве закричала Лена. – Что, ты слов нормальных не
понимаешь?
понимаешь?
Она встала и с размахом хлопнула сына по мягкому месту, Ваня насупился.
Женщина, сидящая в купе напротив боковушек, ахнула и схватилась за
сердце.
Женщина, сидящая в купе напротив боковушек, ахнула и схватилась за
сердце.
– Что вы делаете? – возмутилась она. – Таких как вы матерей надо лишать
родительских прав! Жаль, что я не сняла на камеру как вы побили ребенка,
иначе бы отправила запись куда следует! Как вы можете, вы же женщина, мать
этих детей! С детьми нужно только разговаривать, объяснять им – что они
делают не так, а не применять к ним насилие! Как вам не стыдно?
родительских прав! Жаль, что я не сняла на камеру как вы побили ребенка,
иначе бы отправила запись куда следует! Как вы можете, вы же женщина, мать
этих детей! С детьми нужно только разговаривать, объяснять им – что они
делают не так, а не применять к ним насилие! Как вам не стыдно?
До конца своей станции Лена с детьми ехали молча. Ваня смотрел с испугом на
странную тетю и боялся, что их маму лишат родительских прав, поэтому держал
свои ножки по струнке. Как назло, эта женщина вышла на той же станции, на
которой выходила Лена со своими детьми. Женщина подошла к Максиму и
сказала:
странную тетю и боялся, что их маму лишат родительских прав, поэтому держал
свои ножки по струнке. Как назло, эта женщина вышла на той же станции, на
которой выходила Лена со своими детьми. Женщина подошла к Максиму и
сказала:
– А вы, видимо, отец этих детей? Приструните свою жену! Она кричит на сына
и бьет его! Вы в праве отобрать детей и лишить ее материнства!
и бьет его! Вы в праве отобрать детей и лишить ее материнства!
Максим улыбнулся, глядя на жену, а Лена отвела глаза. На следующий день она
позвонила свекрам, извинилась перед ними, объяснив свое поведение
неприятностями на работе. Дети капризничали, просили их отвезти обратно,
особенно Ваня, но Маринке скоро в школу, надо ее собирать, готовиться. Лена
пообещала детям отвезти их следующим летом, на весь сезон, и ни дай бог они
не будут слушаться бабушку с дедушкой – она сама лично их крапивой отшлепает
по мягкому месту.
позвонила свекрам, извинилась перед ними, объяснив свое поведение
неприятностями на работе. Дети капризничали, просили их отвезти обратно,
особенно Ваня, но Маринке скоро в школу, надо ее собирать, готовиться. Лена
пообещала детям отвезти их следующим летом, на весь сезон, и ни дай бог они
не будут слушаться бабушку с дедушкой – она сама лично их крапивой отшлепает
по мягкому месту.