- Толик, ты не слышишь? В дверь звонят! – Валентина перестала отбивать
фарш, а в квартире снова раздался нетерпеливый звонок. - Толик! Кому я
говорю? Открой дверь!
- Да слышу, слышу я. – Худенький подросток в рваных джинсах и растянутой
футболке бросил недовольный взгляд на мать, которая лепила котлеты, и так же
нехотя, под трель звонка вышел в прихожую. Через несколько мгновений он
вернулся, буркнув:
- Это к тебе. – И скрылся в своей комнате.
- Кто там? – Валентина вымыла руки, с полотенцем в руках вышла из кухни и
столкнулась с соседкой Надеждой Марковной.
- Здравствуйте. Вы ко мне? Случилось что? - беспокойно спросила она,
вглядываясь в лицо пожилой женщины.
На первый взгляд с ней все было в порядке.
- Здравствуй, Валечка. Ничего не случилось. Вернее, случилось, но хорошее.
Вот. – Она протянула Валентине сложенный вчетверо листок в клетку из
школьной тетради.
- Что это? – спросила Валентина. - Пойдёмте на кухню.
- Сынок Пашенька письмо прислал. Я начала читать, а буквы расплываются пред
глазами. Совсем плохо вижу. Боюсь, не так пойму, пропущу что-то важное.
Прочитай письмо, Валечка. – Надежда Марковна просеменила за Валентиной в
кухню, села за стол и снова протянула Валентине письмо, глядя с
мольбой.
Заметила тарелку с фаршем, рассыпанную на разделочной доске муку. – Я
помешала? Может, в другой раз зайду? – робко спросила она, снова прижав
листок к груди.
- Да нет, котлеты подождать могут. А в письме действительно важное что-то
может быть. Сын вам редко пишет. – Валентина обтёрла стол полотенцем перед
гостьей, не дай Бог, запачкает драгоценное письмо.
- И то, правда. - Надежда Маркова повеселела, снова протянула листок
Валентине. - Он мне много лет не писал, ни строчки. Читай, Валечка, у тебя
глазки молодые, острые.
Валентина развернула листок и начала читать:
«Дорогая моя мама. Прости, что не писал так долго. Много работы. Прихожу
домой такой уставший, помереть в пору…»
Валентина остановилась, покосилась на Надежду Марковну. Та сидела
полуприкрыв глаза и кивала головой, словно учительница слушала ответ ученицы
у доски, следя, чтобы та не пропустила хоть слово.
«Иногда, бывает, письмо не откуда отправить. У меня всё хорошо...» Чем
дальше читала Валентина письмо, тем больше убеждалась, что какое-то оно
ненастоящее. Сколько этому Пашеньке лет? К пятидесяти, не меньше. И за
столько лет не нашёл для матери более искренних и тёплых слов. Разве можно
так писать матери, что устает до смерти. Так и до инфаркта можно
довести.
Валентина его никогда не видела. Они переехали в этот дом лет десять назад.
К тому времени сын Надежды Марковны развёлся с женой и уехал на Север. Не
приезжал, писем матери не писал.
Соседки во дворе про внуков хвастали. Перед праздниками в магазин по
нескольку раз на дню ходили, готовились встречать гостей дорогих. Кто-то про
непутёвую невестку рассказывал, кто-то про пьяницу сына. Только Надежда
Марковна молчала. Не о ком ей было рассказывать. Одна. Не накрывала
праздничный стол, не встречала сына с семьей. И вот, наконец, письмо
долгожданное получила.
Валентина дочитала письмо, сложила и отдала Надежде Марковне.
- Дела уладит и приедет Пашенька. А мне никто не верил. – Надежа Марковна
положила листок на стол и провела по нему ладонью, разлаживая.
- Вот и хорошо. Я рада за вас. Ответ писать приходите. Я или Толик напишем.
– Валентина с готовностью предложила свои услуги.
- Да у меня и новостей особых нет. Не длинное письмо получится. Сама
справлюсь. – Чуть растерянно ответила Надежда Марковна. – Спасибо, не буду
мешать. Пойду я.
- А может, котлеток подождёте? Я сейчас быстро пожарю. – Валентина
метнулась к плите и включила конфорку под сковородкой.
Надежда Марковна замялась на короткое мгновение.
- Нет, не буду мешать. Если что, так приду ещё? – спросила она и посеменила
в прихожую.
Валентина жарила котлеты и всё думала про письмо. Обычно их в конверте
приносят, даже если открыли уже. И почерк крупный, довольно ровный. Что у
мужа, что Толика буквы мелкие получаются, неразборчивые. Сын соседки занятой
человек, писать должен был торопливо, неаккуратно. А такое впечатление, что
каждая буковка старательно выведена. Никак Надежда Марковна сама это письмо
написала? – осенила Валентину догадка.
«Не дай Бог, вырастить сына, схоронит мужа, и остаться совсем одной.
Неужели сердце каменное у этого Павла? Хоть бы одним глазком взглянут на
него. Уж я бы ему высказала, что деньги деньгами, а о матери забывать
нельзя. Наверное, упитанный, холёный, на иномарке разъезжает. Мать, как все
пенсионеры, начнет в письме жаловаться на маленькую пенсию, намекать на
помощь сына. Потому и не пишет ей. Нажарю котлет, отнесу парочку ей. Заодно
расспрошу про адрес. Он не пишет, так чего сама-то первая не писала? Странно
всё».
Но прибежал Толик и набросился на котлеты. Потом и муж пришёл с работы, а
потом уже поздно стало идти к соседке. Но недели через три снова пришла
Надежда Марковна с точно таким же сложенным тетрадным листочком. И снова без
конверта.
- Письмо от сына? Давайте прочитаю, вдруг приехать собрался. – Валентина
постаралась, чтобы получилось искренне.
Валентина читала и всё больше убеждалась, что писала сама себе Надежда. О
чём мечтала, то и написала. Что сын женился. Жена хорошая, добрая. Что дочке
уже семь лет, осенью в школу пойдёт. Назвали её Наденькой, в честь матери.
Что скучает… Но виду Валентина не подала, что раскрыла хитрость
соседки.
Надежда Марковна слушала, качая головой, будто проверяла наизусть выученный
урок. «Пишет себе и верит, что от сына письмо. Может, и правда чудо
случится, услышит сын мать, напишет или приедет. Не зря умные люди говорят,
что мысль материальна. Пусть, если ей от этого хорошо», - решила
Валентина.
Так и приходила Надежда Марковна читать письма с завидной регулярностью. Но
писала ответы сама. Значит, читать приходила, чтобы знали соседи, что сын
жив и здоров, помнит про мать и вот-вот приедет. При упоминании о внучке
Наденьке, Надежда Марковна прослезилась. «Никак сама поверила?» – дивилась
Валентина.
Прошёл месяц. Надежда Марковна не пришла с новым письмом. Валентина
попыталась вспомнить, когда последний раз встречала её во дворе. И не
смогла. Она бросилась к соседке. Звонила несколько раз, прислушивалась,
прижавшись ухом к двери. Не могла Надежда Марковна уйти надолго. В магазин в
первой половине дня ходила. Уснула перед телевизором? Но ни звука не слыхать
из-за двери.
Валентина позвонила в МЧС. Выслушала предупреждение, что если вызов ложным
окажется, ей придётся платить штраф. Но она так себя накрутила, опасаясь за
жизнь соседки, что настояла, чтобы приехали и открыли дверь в
квартиру.
Приехали, дверь вскрыли. Первыми вошли в квартиру эмчеэсовцы. Валентина
выглядывала из-за спины крупного парня. Увидела лежавшую на полу соседку и
ахнула. Надежда Марковна была жива, смотрела мутным взглядом и не
двигалась.
Вызвали «скорую». Пока ждали, Валентина собрала кое-какие вещи для
больницы.
- Документы поищите, - попросил эмчеэсовец.
Валентина нашла паспорт, квитанции об оплате коммунальных услуг и прочие
документы, но нигде не нашла конвертов от писем. А листочки, которые соседка
приносила читать, лежали аккуратной стопочкой на полке с посудой.
Она проводила носилки с Надеждой Марковной до машины. Крикнула, что приедет
в больницу завтра, пока водитель закрывал дверь. Ключи от квартиры Надежда
оставила у себя, мало что ещё понадобится.
На следующий день она навестила соседку в больнице, поговорила с лечащим
врачом. Тот сказал, что инсульт и дело плохо.
- Родственникам сообщите. Пусть приедут. Если выживет, одна жить не
сможет.
Валентина снова пошла в квартиру к соседке и поискала адреса каких-нибудь
родственников. Ничего.
- Не спрятала же она конверты подальше. Письма на видном месте лежат, –
жаловалась она вечером мужу.
- Правильно. Чтобы перечитывать. Хотя, конверты можно так запрятать, что с
собаками не найдёшь, - сказал муж.
- Зачем перечитывать, если она их сама себе писала. Сын больше десяти лет
не писал и не навещал мать. – Валентина задумалась. – Серёж, у меня идея
есть. Письма липовые, можно и сына ей липового предоставить. Она тебя часто
видела? Если ты не будешь подходить слишком близко… К тому же она плохо
видит. Вдруг умрёт, так и не увидит сына.
- Ты сдурела? Никаким сыном я не буду и к ней в больницу не пойду.
Придумала тоже. – Огрызнулся муж.
Но Валентина уломала его.
- Она не разговаривает, умирает. Ты только поздоровайся и всё. Врач сказал,
что очень важно, чтобы родные были рядом.
Так и сделали. Сергей накинул халат на плечи, сразу стал выглядеть крупным.
Он, конечно, сильно моложе Павла, но бородка немного прибавляет возраст.
Может, увидит сына и пойдёт на поправку. Хоть умирать будет легче.
Свиделась. Времени на поиски настоящего Павла нет. Да и неизвестно, приехал
бы он или нет.
Сергей зашёл в палату, а Валентина осталась ждать его в коридоре. Но очень
скоро он вылетел в коридор с расширенными от ужаса глазами и закричал:
- Скорее! Он-на умерла!
К палате уже бежали медсестра с врачом.
- Что случилось? – Валентина вцепилась в Сергея. – Что ты ей сказал?
- Да ничего я ей не говорил. Поздороваться только и успел. Я сам ничего не
понял. Она на меня посмотрела, что-то промычала, вздохнула и… Зря ты это
придумала. И зачем я согласился пойти на эту авантюру.
А Валентина винила себя в смерти Надежды Марковны. Верно сказано, что
благими намерениями выстлана дорога в ад. Видно распознала подмену.
- Или от радости, что наконец-то сынок приехал проведать мать. – Желваки
играли на скулах Сергея. – Не вини себя. Врач предупредил, что всё плохо.
Увидеть бы этого Пашу, уж я бы ему сказал пару ласковых.
После кладбища Валентина накрыла стол в квартире Надежды Марковны. Пришли
соседи, кто её давно знал. Тихая, незаметная, не вредная – всё, что могли
сказать о ней соседи. Проводили, как положено. Без сына.
- В следующие выходные едем все вместе к моим, а потом к твоим родителям, -
сказал Сергей.
И Толик больше не бурчал, проходя мимо кухни в свою комнату, а садился за
стол и рассказывал Валентине про школу, оставив свои компьютерные игры.
«Наступает момент, когда дети, сами став родителями, испытывают желание
узнать, от кого они произошли, но могилы не отвечают. Никогда»
Фредерик Бегбедер
.png)
.png)
